Что и как будет

...и при слове «грядущее» из русского языка

выбегают черные мыши и всей оравой

отгрызают от лакомого куска

памяти, что твой сыр дырявой...

рисунок - марина павликовская

4:10 АМ

фотографии теряю. намеренно. чтобы черные дыры прошлого не втянули меня в воронку времени, как воду в ванной. на вопрос «откуда я» давно ответил мой папа, рассказав о дворянстве и моем родственнике бонч-бруевиче. революция подмяла под себя и нашу семью, но не фатально: состав крови остался прежним, мы ее, подобно чеченским кланам, сословно не разбавили, чужих плавать в ней не пустили, к чему такая избирательность — не знаю, но что-то в этом, несомненно, есть. в природе масса тому доказательств, начиная от поля русских березок, которые хороши идеальностью девственного рисунка своей коры, заканчивая животными, которые совокупляются только со своим видом, барсуку не придет в голову зажечь с кукушкой, к примеру, или с какой-нибудь гремучей змеей.

происхождение важно знать, просто знать, без орать на всех углах «я потомственный дворянин» или «москвич во втором по колении». просто знать для прививок и наследственных заболеваний. тогда и малокровие, от которого умер мой дед, не ударит обухом по голове, если вдруг ему станет угодно навестить и меня.

так вот, я фотографии не храню, спасибо, что придумали цифру: всегда есть соблазн распечатать нащелканное потом когда-нибудь, когда-нибудь не случается никогда, и прошлое спит себе спокойно, похороненное под толщей минут жизни.

фотографии ТУДА не взять, и когда ТУДА пригласит меня в гости, не кладите мне их под подушку — истлеют на раз, будет неприятно пахнуть, я рассчитываю хотя бы на минимальный комфорт в своей последней дубовой постели.

кстати, если уж заговорили на тему ТУДА: не кладите вообще ничего. упаси господи засунуть мне в гроб гитару или пару листов с шариковой ручкой, упаси господи! гитару отдайте тому, кто в ней действительно нуждается, червячки, разумеется, не отказались бы тоже — такой волшебный привалит обед, — но это роскошь, господа, для червяков это слишком жирно.

помню, рассказывали, умер мужик и завещал похоронить рядом с собой в гробу свою собаку, усыпить и похоронить в одной могиле, представьте себе разочарование пса в своем обожаемом хозяине! грохнули ни за что ни про что, а то бегала бы по земле еще лет 5. хорошо, мужик был холост.

прервусь на рекламу, похоронное бюро братьев раскольниковых предлагает со скидкой в 30 процентов изделия из дуба, клена и сосны, скидки действуют до 1 марта, торопитесь, господа!

1:31 РМ

сижу в баскском ресторане-сидрерии и жду вадима гурукена. будем говорить, надеюсь, не о грядущем, кстати, «грядущее» очень невкусное слово, в нем все, что я не люблю в русском языке. во-первых, нескромная гласная «я» — будто подножка прекрасной сонорной «р». ладно, неприятно, но что делать? скользим хрусталиком дальше по телу слова, из кристальной любви к родному языку я могу согласиться с долговязой, какой-то птичьей и отчего-то унылой «У», но не тут-то было! после нее катастрофическое лингвистическое орфографическое западло — невменяемая в произношении и происхождении «Щ». «нету должностей на Щ. весь вспотеешь, их ища». — остроумно рифманул иосиф в «рабочей азбуке», гря-ду-щее — тяну я голосом левитана-эдитыпьехи. решительно невзрачное не породистое слово, и говорить о нем ни с гурукеном, ни с самой собой не буду. насколько я понимаю, вообще в этот раз мы имеем в виду не что иное, как «расскажите, сударыня, что, вы думаете, с вами будет?», извольте-с! опять-таки охотно! но я не знаю, что со мной будет, ни завтра, ни через год, ни через 20 лет, ни после того, как я попинаю как следует это пафосно-графинное словцо, зато наверняка я знаю одно: сейчас хочу кофе, и скоро во мне заплещется 200 граммов убойной нефти. прервусь на рекламу.

похоронному бюро братьев раскольниковых требуется дизайнер, предыдущий логотип с изображением веселой старушки с раскроенным черепом был запрещен Госдумой, которая усмотрела в нем призыв к насилию и предложила ограничиться двумя скрещенными топорами. работа под ключ, срок 2,5 дня. зарплата с решением жилищного вопроса.

10:48 РМ

кофе был ничего, а коньяк после хереса завтра стрельнет мне в печень дробью эссенциале форте.

что будет со мной, я действительно не знаю, и никто не знает, и никто никогда не знал, и никто не узнает наверняка, и никто ни про кого ничего не знает, и никто ни про кого ничего никогда не знал, и уж тем более никто ни про кого ничего не узнает наверняка, и никто ничего не знает про себя самого, и никто ничего про себя самого точно не знал, и никто ничего про себя наверняка не узнает, и никто вообще ни черта не знает, и нам всем все это снится. единственное знаю — я утону, так мне сказал один гипнотизер в магадане в 1994 году, стояла удивительно музыкальная осень, погоды колымы были невыносимо прекрасны, а я невыносимо ужасна для родителей и потому дома не живущая.

в 7 часов вечера каждый день во всем городе отрубали свет, называлось это то ли режим номер 22, то ли режим номер 8. суть в том, что для нас этот сбой электричества означал бутылку вина «букет кубани» и прекрасное никчемное удивительно осмысленное времяпрепровождение, и вот однажды вечером за столом появился он — саша — гипнотизер, звезда местного телика, а значит, всего колымского высшего общества, я не помню, как мы заговорили о будущем, но внезапно он посмотрел на меня и сказал: «хотите, диана, я расскажу вам, что с вами будет?» и явно мои ангелы-хранители на что-то отвлеклись, потому что я будто со стороны услышала «да. хочу», сказанное моим голосом.

мы вышли в темную кухню, закурили, и он стал говорить, и он говорил ровно то, что сейчас происходит со мной, вплоть до мелочей и деталей. он назвал город, в котором я буду жить, и это был не питер. он перечислил людей, с которыми я была и с которыми рассталась, он назвал имя человека, которого я люблю больше жизни, он знал, когда я начну играть настоящие большие туры, он сказал, что у меня будет сын и дочь, он сказал, как будут звать сына, он сказал, что дочь будет сюрпризом, но впоследствии именно она, а не артем, будет со мной в последние мои годы, он сказал, что моя судьба сродни судьбе одной великой русской трагикомической актрисы, которая всю жизнь была одинока, при том что партнеров не счесть, говорила афоризмами и одну за одной курила, а потом он сказал: «вы умрете не своей смертью», и я оцепенела от ужаса, мне было 17 лет. «вы утонете». — продолжил саша. «как именно?» — прошептала я. «увидите», — усмехнулся он в темноте, и больше ничего не сказал, и с тех пор вот уже 25 лет я жду. перечислив в уме все возможные способы убийства, включающие смерть в бассейне, реке, озере, пруду, море, океане, ложке с супом, бутылке с алкоголем, и даже падение самолета в тихоокеанский залив было мною учтено, я не отказалась от воды в любом ее варианте, напротив, с ужасом замечаю, что меня тянет к ней все больше и больше, только в ней проходит какая-то странная жажда, которую не утолить глотком воды ли, вина ли. ерунда — скажете вы. забей — скажете вы — все это бредни подвыпившего шарлатана, хорошо — соглашусь я. — забиваю.

только каждый раз, входя в море, оглядываюсь на берег и прощаюсь с ним.

Р.5. вследствие возникновения вируса бессмертия похоронное бюро братьев раскольниковых объявило себя банкротом и больше не нуждается в рекламе.

...и при слове «грядущее» из русского языка
выбегают черные мыши и всей оравой
отгрызают от лакомого куска
памяти, что твой сыр дырявой,
после стольких лет уже безразлично, что
или кто стоит у окна за шторой.
и в мозгу раздается не земное «до»,
но ее шуршание, жизнь, которой,
как дареной вещи, не смотрят в пасть,
обнажает зубы при каждой встрече,
от всего человека вам остается часть
речи, часть речи вообще, часть речи.

и. бродский