Диана Арбенина: «В Казахстане мне кайфово»

«выживут только влюбленные» — такой тур в поддержку одноименного альбома организовала Диана Арбенина вместе со своей группой «Ночные Снайперы» и в конце октября добралась-таки до Астаны. Это был не первый концерт «Снайперов» в нашем городе, но, несомненно, один из крутейших. Лично для меня. Ведь за полчаса до его начала мне удалось лично поговорить с певицей и раскрыть секрет ее жизнелюбия и невероятной энергии.

— Диана, у вас идет большой тур по разным городам и странам. Только в Казахстане вы даете концерт в столице, Караганде и Алматы. И, тем не менее, где вас принимают теплее всего? Где ваша любимая публика?

— Такой вопрос передо мной не стоит, потому что публика всегда адекватна тому, что ты ей отдаешь. Не бывает плохой публики, и я не верю, что из-за нее бывают плохие концерты. Если концерт плохой, значит ты не сделал, значит ты не дожал, значит ты не захотел отдать. Потому что на сцену нужно выходить и умирать, а не так: вышел, покрасовался и свалил. Поэтому у нас все концерты афигенные.

— И вы каждый раз умираете?

— Да, так приходится делать. Это за меня Бог решил, не я. Но на концертах всегда разная атмосфера. «Южане» – одна атмосфера, питерцы – другая. В Казахстане поскольку мы не первый раз (и я уверена, не последний), совершенно самобытная атмосфера, которой нет, например, и не может быть в городе Орел или Нью-Йорке. Везде диктует земля, обстановка, город, понимаете. Мне всегда нравится в Казахстан прилетать – это я говорю не потому, что даю вам интервью — мне действительно здесь кайфово.

— Вы говорите, что каждый раз полностью отдаетесь публике. А каким образом вы перед концертом заряжаетесь?

— Прям перед самым концертом я всегда с парнями — со своим коллективом. А вообще, конечно, очень классно перед концертом попрыгать на скакалочке тысячу раз, тогда у тебя отличный тонус, отличная бодрость. Я прыгаю 1000 и один раз. Как тысяча и одна ночь. Мне вообще очень нравится спорт.

— Вы невероятно разносторонний человек: играете концерты, ведете программу на «Нашем ТВ», встречаетесь периодически со студентами, воспитываете детей, в конце концов. Все это невероятно сложно и отнимает много энергии, сил. Сколько вы вообще времени уделяете лично себе?

— Это классный вопрос, потому что времени, конечно, не хватает. Но такой же вопрос можно задать любому человеку, и любой человек вам скажет, что времени на себя не хватает. Но надо находить его каким-то образом. Я встаю в 6 утра… Я уже прям загрустила сразу. Так вот, в 6.20 примерно встают дети. За эти 20 минут я успеваю посмотреть на себя в зеркало, что-то с собой сделать. Успеваю включить плиту, поставить молоко, потому что я варю кашу – обожаю варить каши. Да, времени не хватает, но я все равно его нахожу. Главная проблема в том, что нельзя себе урезать количество сна – я уже сейчас чувствую, что мне нужно спать, чтобы было классно, хотя бы часов 6. Но не 4.

— То есть вы – дезертир сна («Дезертир сна» — сборник стихов Д. Арбениной – прим.авт.)?

— Ну оно само так получается. В полдесятого вечера дети уже лежат, поскольку в школу пошли, в 10 часов уже спят, а дальше я начинаю заниматься собой. Мне тоже надо что-то сделать, например, написать письмо. И вдруг – уже полпервого. А потом я думаю, что срочно-срочно надо ложиться спать. О-ба – полвторого, и я падаю.

— Я посмотрел вашу программу «Последний герой» на «Нашем ТВ» с «Пикником»…

— Хорошие ребята.

— Мне очень понравилось. А вы героев сами ищите?

— Да, конечно. Там не бывает случайных.

— То есть вы сами созваниваетесь?

— Нет, там есть редактор программ, я ей пишу список, хочу, чтобы ко мне пришел, например, Леонид Барац (актер «Квартета И» — прим.авт.), или «Пикник», или Игорь Верник, или Кирилл Серебренников. Они звонят и все.

— Вы влезли в журналистскую шкуру, и как вам в ней?

— Тяжело.

— А какими глазами смотрите на коллег?

— У нас первая была программа с Найком Борзовым. Мне кажется, я похудела килограммов на восемь. Я его так боялась! Но меня выручает то, что с каждым из этих людей, которые приходят, у меня что-то было – какая-то история. Хотя были пацаны из группы «Ундервуд». Я с ними никак не встречалась до того. Так вот, они пришли, сели и я сказала: «Пацаны, я вас не знаю. У меня было два варианта – залезть в «Википедию», все про вас прочитать и сделать здесь умное лицо, сыпать фактами, либо просто с вами знакомиться. Давайте знакомиться?». А вообще у меня мама журналист, две сестры и тетя, и я знаю эту кухню.

— Конечно, когда ты — Диана Арбенина можно сказать: «Пацаны, я вас не знаю», а когда простой журналист – такое не прокатит.

— Тут надо конкретно вам – журналистам – к интервью, конечно, готовиться. Но когда я с ребятами начинаю разговаривать, я говорю, что в данном случае не журналист, и мы просто разговариваем на одном языке. Кстати, многие открываются на программе с другой стороны. Они все тоже боятся. Пришел Галанин («СерьГа» – прим.авт.), начал петь песню. А я очень люблю, когда ко мне приходят с гитарой, потому что такова была изначальная идея. Так у него прям вспотели ладони, а еще ведь не было телевизора – это был первый сезон – передача целиком радийная. Я говорю: «Сережа, ты что волнуешься?». А он: «Очень».

— У вас, наверное, большой список артистов, а с кем в ближайшее время побеседуете?

— Я была очень рада на этой неделе встретиться с Машей Макаровой («Маша и медведи» — прим.авт.). Я ее не видела без преувеличения лет 18. Мы обе боялись. И когда мы друг друга увидели, мне стало так хорошо. Мне нравится, как она поет. У нее классный голос. Он такой шармистый. И Маша классная. Очень хочу, чтобы пришел ко мне Борис Гребенщиков. И хотела бы пообщаться с Юрием Шевчуком, потому что очень люблю. Гаркушу приглашу, конечно, потому что это живая классика, которая ходит по улицам (Олег Гаркуша – солист группы «АукцЫон» — прим.авт.). Но это далеко не все, конечно.

— А есть те артисты, с которыми вы хотели бы пообщаться, но их уже нет в живых.

— А я делаю такие программы. Первая программа была у меня, само собой, про Цоя. Про Майка Науменко программы еще не было, но я сделаю.

— Янка Дягилева…

— Читаете мысли! Про Янку сделаю в ближайшее время, потому что с нее все началось.

— Если не секрет, что за клип вы сейчас снимаете совместно с Би-2, Найком Борзовым, Владимиром Шахриным?

— Это Би-2 меня пригласили. Сейчас же трибьют Ильи Кормильцева. Шура – очень хитрый, конечно. Потому что сначала он мне просто звонит: «Подруга, можешь спеть несколько строчек в песне?». Я пришла, спела, а потом оказалось, что нужно спеть еще и припев. Я спела весь этот длиннющий припев — вы его услышите, и тут мне снова звонит Шура и говорит: «Подруга, нам нужно снять тебя в клипе». Я говорю: «Шура, ты говорил всего лишь спеть несколько строчек!». В общем, они меня затащили, а там собралась гоп-команда такая, привет…

— Возвращаясь к программе с «Пикником». В интервью они упомянули, что многие песни являются некоторой референцией уже написанного когда-то. Вы согласны с таким утверждением?

— Не всегда. Зачастую у меня референсов нет. Кстати, у нас был случай, когда мне так понравилась песня группы Thirteen senses «Thru the glass», что я посчитала: писать под эту песню свое – то же самое, что тырить. Мы связались с этими пацанами-американцами, я написала свой текст, они одобрили – получилась песня «Бонни и Клайд». Это важно. А так далеко не все песни имеют истоки. И это классно.

— А как же автоповторы?

— Автоповторов нет, есть стиль. Есть песня «Пароходы», и я знаю, что это такой «боевичок». И есть какое-то количество песен, которые как раз подходят к песне «Пароходы» по стилю – они тоже боевики. «31 весна» – туда же. А чтобы повториться и написать под какую-то песню свою же – упаси Господи. Кстати этот альбом, который мы записали – «выживут только влюбленные», кажется, что он совершенно другой.

— У вас не возникало мысли пригласить зарубежных музыкантов в свой тур в поддержку нового альбома?

— Только на разогрев если.

— А на запись?

— А зачем? Если мне захочется позвать кого-нибудь, например, Эрика Клэптона сыграть соло – это понятно. А просто так звать музыкантов – англичан или американцев – а чем русские хуже?

— Подходом к работе, наверное.

— Извините – как воспитываешь. Я, например, никогда не играю с сессионными музыкантами – мне неинтересно. Я пробовала. Им, по большому счету, все равно, с кем играть и какую музыку. В настоящем коллективе должна быть атмосфера между людьми, это химия, я бы сказала. Когда ты влюблен в то, что ты делаешь. Нельзя с первым встречным-поперечным, который родился, условно говоря, в Ливерпуле, записать классный альбом. Должна быть магия – тогда получаются хорошие альбомы. Иначе это показуха, потому что коллектив должен пройти очень многое вместе, чтобы получилось хорошо. А так вместе сесть, поджемовать – ради Бога. Но я возьму лучше уличных музыкантов. С ними интересно – они очень свободны. А многие даже талантливее тех, кто стоит на сцене.

— Существует некий миф о кризисе 30-летних, или это не миф, как я считаю – сейчас на собственном примере расскажу — может быть, вы его развенчаете, как человек, проживший этот возраст. Мне в этом году стукнуло как раз 30 лет, и я столкнулся с тем, что мне стало как-то сложно выражать свои мысли «на бумаге». В юности я мог сесть и сразу написать все, что у меня было в голове четко, ясно, красиво, как мне казалось. А сейчас у меня как будто зашоренность какая-то, голова засорена разным мусором и очень сложно стало писать. У вас не было такого в вашем творчестве?

— Я выверяю каждое слово – я себе поставила очень высокую планку, не могу писать плохо, просто текст к песне. Но может быть, в данном случае это не зашоренность, а вы просто взрослеете и внимательнее относитесь к тому, что воспроизводите? Потому что по молодости все кажется афигенным и классным. Я, скажем, читаю свои стихи 20-летней давности и думаю: «Господи, я бы сейчас так не писала». То есть сейчас мне это не так интересно. А интересней думать, писать меньше, но качественней. В эту сторону нужно двигаться и не бояться. А что касается того, что в голове много пустой информации – действительно так. И я от этого очень защищаюсь – от интернета, соцсетей, «переговорников» этих постоянных, когда ты долбишь в телефоне. Это все очень замусоривает. Я пытаюсь отказаться от телефона на один день, когда я с детьми. Меня и по-другому можно найти. Поэтому вы просто не мусорите внутри себя.

— Завершающий вопрос. В вашем спектакле «Мотофозо: 35 юбилейных песен» идет диалог с внутренним «я». А заканчивается он словами: «Как поживаете, Диана Сергеевна?». Можете ответить, как вы сейчас поживаете, спустя несколько лет?

— Мне тогда было 35 лет, и это был, я так понимаю, какой-то кризис. В мои 42 года сейчас я нахожусь в гармонии сама с собой, я очень счастлива и делаю исключительно то, что я хочу делать. Все, что я делаю (то, что вы перечислили выше) – это не потому ,что мне сказал, условно, продюсер, я их всех посылаю, мне это не надо. Я делаю только то, что хочу и от этого кайфую. Я научилась получать радость от таких мелочей, которые мне вообще были неведомы в 35 лет. А все потому, что я родила детей. Так что Диана Сергеевна поживает классно. Кстати, театр «Мотофозы» будет продолжаться – этого еще никто не знает, это эксклюзивно для Казахстана.

Автор - Денис Курганников

Источник - "Прожектор"